|
Сложись все по-иному, русские часовщики были бы известнее швейцарских. Но, увы. Талантливые мастера так и не смогли стать выдающимися промышленниками.
Часовое дело передавалось от отца к сыну на протяжении поколений. Сложились династии Суворкиных, Миловановых, Дмитриевых...
В мировой литературе по истории часового дела практически не встретишь упоминаний о России. Считается, что производство «точного времени» у нас началось лишь в советский период, но это неправда. В России действительно не было мощной часовой промышленности, но ее недостаток восполняли талантливые мастера-часовщики, создававшие подлинные шедевры. Российские часы ничуть не уступали лучшим европейским конструкциям. К тому же, в часовом деле пробовали себя многие великие: Ломоносов, Кулибин, Менделеев...
Первые механические часы появились в России только в 1404 году — в Московском Кремле, на златоверхом набережном тереме великого князя Василия Дмитриевича, сына Дмитрия Донского. «Сей часник наречется часомерье, на всякий час ударяет молотом в колокол, размеряя и рассчитывая часы ночные и дневные...» Так свидетельствовал летописец об этом диве. В механизме также имелись три гири, а циферблат был размечен, как принято и сейчас, до 12. Только цифра эта была смещена от вершины против хода, так как сутки тогда считали от восхода солнца.
Долгое время эти часы оставались единственными в государстве, а население узнавало время исключительно по петухам. Но шли десятилетия, и циферблаты башенных часов начинали украшать русские города и монастыри. «Часомерье» входило в привычный обиход. Наблюдением за исправностью и ремонтом сложных и капризных механизмов занимались специально приставленные к этому делу часовники, которые обычно жили прямо в башне. Первыми учителями в этой области были европейские мастера, которых активно приглашали на русскую службу еще со времен Ивана III. Позже сложная наука обращения с маятниками и шестернями передавалась от отца к сыну.
Со временем и у российских часовников накопились достаточные знания, чтобы самостоятельно начинать делать хитрые механизмы. Да еще какие! В 1620 году мастер Моисей Терентьев сделал для царя Михаила Федоровича миниатюрные часы, вмонтированные в перстень. Такое в те времена было редкостью даже за границей.
Сначала часы на Руси были заморской диковиной, потом - барской забавой и только теперь стали необходимым и привычным бытовым прибором.
В XVII веке часы вошли в моду не только при дворе. Некоторые бояре завели часовых дел мастеров даже среди своей челяди. Такие крепостные были гордостью своих хозяев, и на их обучение денег не жалели. А вот Петр I, интересовавшийся различными науками и ремеслами, сам выучился часовому искусству и даже, будучи в Амстердаме, собственноручно сделал ходики для подарка. К сожалению, они не сохранились. Но в истории отечественного часового дела он запомнился не только этим. По инициативе первого русского императора была создана Академия наук, где, помимо прочего, изучалась сложная механика и готовились специалисты, способные создавать различные хитроумные приборы. Немало академиков размышляли над тем, как повысить точность хода, компенсировать расширение деталей при изменении температуры и победить трение.
Первая же собственно школа часовщиков была создана в середине XVIII столетия при мастерской, располагавшейся в Спасской башне Московского Кремля. Учеников набирали из солдатских детей в гарнизонных школах обеих столиц. Наставниками же были мастера Спасской и Троицкой (на ней в те времена тоже были куранты) башен. Ученики постигали премудрости обхождения с большими часами, а кроме того, обучались делать механизмы «бытовых размеров». Чуть позже, в 1768 году, в Петербурге при Академии художеств также открылся специальный «часовой класс», просуществовавший до 1799 года. Им руководили иноземцы, а программа включала в себя умение создавать изящные карманные, настенные и напольные ходики, а также компасы, барометры и другие научные инструменты. По окончании этого класса каждый ученик должен был показать свое мастерство, выполнив работоспособный и красивый «дипломный проект». При этом художественное совершенство в академии ценилось ничуть не меньше, чем техническое.
Сложное ремесло оставалось уделом одиночек до Екатерины И. Она первой задумалась о том, чтобы поставить отечественное «часостроение» на широкую ногу. Возможно, эту мысль подсказал ее любимый философ и постоянный корреспондент Франсуа Вольтер, который в конце жизни сам создал колонию часовщиков в окрестностях Женевы и стал крупным предпринимателем. Между прочим, его процветанию отчасти способствовала и русская императрица. По свидетельству историков, она накупила у него часов в общей сложности на 20 тысяч талеров. Но так или иначе, именно при матушке Екатерине в России в 1769 году появились две первые казенные фабрики карманных и настольных часов в Петербурге и Москве. Еще одну открыл в своем имении Дубравна в Могилевской губернии, князь Григорий Потемкин в 1784 году. Руководить ее работой, кстати, был приглашен швед Петр Нордштейн, выпускник Стокгольмской академии наук, тот самый, что был одним из основателей «часового класса» в Петербурге.
После смерти хозяина эту фабрику также выкупила Екатерина и перевела производство и мастеров в подмосковную Купавну. До закрытия в 1804 году здесь делали миниатюрные часы в золотом корпусе.
В начале XIX века российские фабрики выпускали 73 разновидности карманных и дорожных часов, и среди них были модели, не уступавшие лучшим изделиям знаменитой фирмы Бреге — тем самым «брегетам», один из которых носил в жилетном кармане Онегин. И у тех, и у других были репетир, бой, пружина с восьмидневным заводом и корпус из дорогого металла.
Да и по качеству русские часы того времени были на очень высоком уровне. Вот только объемы производства были маловаты. Поэтому большинство аристократов, которым в те годы часы на цепочке были просто необходимы для поддержания имиджа, приобретали изделия английских, французских и швейцарских фирм, которые активно старались завоевать лидерство на русском рынке.
Иметь часы дома было положено каждой приличной семье. Наиболее популярными были шкафные модели «в английском стиле». Они украшали и гостиные в купеческих домах, и кабинеты дворянских усадеб. У этих часов были довольно простые деревянные корпуса, которые обычно изготавливали из груши, липы, ореха, красного или черного дерева и иногда украшали инкрустацией. Зато механизм на шпиндельном ходу отличался исключительной сложностью и удивительным техническим совершенством. Эти ходики, помимо того, что показывали часы и минуты, могли играть несколько популярных мелодий при помощи целого набора встроенных колокольчиков (обычно от 9 до 12), отбивали целые часы и четверти, а также служили календарем и могли давать астрономические сведения. Мода на них продержалась с конца XVIII до начала XX века.
Первоначально русские часовщики просто копировали хитроумные британские механизмы. Однако вскоре ученики превзошли учителей. Взять, к примеру, астрономические часы московского мастера Василия Волкова, сделанные по индивидуальному заказу. Это не «ширпотреб» для купеческой гостиной. Заказчик явно был человеком далеко не среднего образования и серьезно увлекался астрономией. Иначе зачем ему циферблаты, показывающие лунные фазы, время восхода солнца, положение небесных светил в созвездиях, два календаря: в юлианском и григорианском стилях? Достоин восхищения и «указатель часов всего земного шара», сконструированный Хавским и Гавриловым. Этот прибор позволял определять текущее время — церковное и гражданское, а также географическую долготу различных городов относительно нулевых точек Москвы, Парижа и острова Ферро. А рязанский мастер Константин Сгибнев в середине теперь уже позапрошлого века сделал настенные ходики, заводить которые надо было всего раз в год.
Часовое производство развивалось не только в крупных промышленных центрах, но и в портовых городах. Известные мастера жили в Астрахани и Архангельске. Через порты шел большой поток иноземных механизмов, которые и вдохновляли наших умельцев на собственное творчество.
Русские часовщики постоянно принимали участие во всероссийских и даже иногда в международных промышленных выставках, особенно в середине XIX века. Им действительно было что показать. При всем этом государственной политики поддержки часового производства в стране не было. Мастера были вынуждены самостоятельно поддерживать это весьма дорогостоящее дело, а потому большинство работали на допотопном оборудовании с очень низкой производительностью. Так, например, на подмосковной фабрике Афанасия Герасимова, одной из известнейших в России, механический пресс, делавший заготовки для зубчатых колес и маятников, появился только в 1882 году. До того эта операция выполнялась вручную. Наладить выпуск часов в промышленном масштабе таким путем было нереально, хотя недостатка в талантливых механиках не было: в одной только Москве в середине XIX века работали 35 часовых мастерских, где делали механизмы любого класса сложности и точности. В результате российский рынок постепенно завоевывали иностранцы. И завоевали на рубеже веков. Практически во всех отраслях часового дела монополия была захвачена известными европейскими марками. Многие фирмы даже имели специальные коллекции, предназначенные исключительно для русского рынка.
В этих условиях нашим мастерам остались только две сферы: высокоточные морские хронометры — стратегически важный проект, который финансировало морское ведомство, и копеечные часы упрощенных конструкций, которые было невыгодно завозить из-за границы.
| 
